|
Что такое коммунизм?
| |
| Нижегородец | Дата: Понедельник, 16.06.2025, 08:11 | Сообщение # 226 |
Группа: Пользователи
Сообщений: 230
Репутация: 0
Статус: Оффлайн
| Общепринятое и общепризнанное.
Если бы человечество с самого начала, с самого рождения, обладало правильным знанием, оно бы не стало проходить такие значимые отрезки, как самодержавие и мироедство (оно же капитализм) с его злокачественным ответвлением — вельможество (оно же феодализм). И даже до народоправия (оно же социализм) не дошло бы. Правильное знание уберегло бы человечество от этих надстроек и навязанных порядков.
Правильное знание существует, но не открыто — его надо искать, размышляя над происходящими обстоятельствами, над отношением одного человека к другому при навязанных ложных сведениях.
Почему не находят правильного знания? Одна из уловок — мнение, будто истин много, и потому к одной не прийти. Однако, вопреки этой установке, в итоге всё равно полагаются на «общепринятое» знание — то, которое составляется некими «умами», якобы для блага человека. Оно принимается за нечто твердое и узаконенное, определяющее порядок.
Так ложное знание выдаётся за правильное. За народное, подлинное знание. Ложное становится общепринятым. Это как оправдание: «все так говорят — значит, это верно».
А правильное знание — простое и понятное каждому человеку. Оно несокрушимо, и потому, дойдя до умов, становится общепризнанным, но при этом — препятствием тому, что считается общепринятым.
Всякий может его применить.
Ложное выгодно лишь узкому кругу лиц, которые по собственному усмотрению вышли за пределы народной среды.
Подменённое знание порождает такую среду, которая служит интересам немногих, позволяя им использовать опору на общепринятое — в корыстную пользу.
Отсюда и появляются здравые люди, недовольные установленными, ненародными порядками. Они борются с этими порядками как могут, но, опираясь на своё мнение, оказываются в ловушке — ведь и оно сложилось на ложном знании.
Народное знание — это не мнение большинства, а знание, исходящее из самого бытия народа, из отношений, где важен человек и его благополучие.
Без правильного знания невозможно разоблачить и опровергнуть ложное.
И в общепринятом знании, и в общепризнанном знании говорится о помощи (пользе, поддержке, выручке) другому человеку. Но в общепризнанном знании особое внимание уделяется безвозмездной помощи, только она и имеется в виду, потому что нуждающемуся человеку по умолчанию потребна именно доброта.
По общепризнанному знанию: склонность безвозмездно помогать как положительное, полезное начинание человека доброй воли — это и есть настоящее право.
Исправление неприятного, нехорошего, непригодного обстоятельства — не ради себя, а во благо другого человека — есть право, проявляющее достоинство человека доброй воли.
В общепринятом знании, напротив, упор делается на взаимопомощь, а не на безвозмездную помощь. Это разные вещи.
Человек доброй воли помогает нуждающемуся безвозмездно — имеет на это право, то есть проявляет человечное, добропорядочное достоинство.
А когда нуждающемуся простому человеку, на его просьбу о помощи, отвечают с деловым подходом: «помогу, но и ты мне помоги», и он принимает это предложение, не выставляя в ответ своего, — такой человек остаётся человеком доброй воли. Его устраивает это обстоятельство. Он получил помощь — и ладно, к тому же помог приятелю или сородичу, человеку из своей общины.
Он имеет право не выставлять встречного предложения, хотя по правилам сделки (отношений с деловым подходом) на предложение должно следовать встречное: предполагается взаимный обмен и исполнение обязательств с обеих сторон. Но человек вправе оставить такую сделку односторонней. Его это не коробит, не смущает, не возмущает — это его устраивает.
Так и действует человечная, потребительская, народная среда — доброхотство (в естественных порядках народовластия). В этой среде нету хождения денег ни в каком виде.
Кроме человека доброй воли, безвозмездно помогающего в силу внутреннего стремления, в народной потребительской среде доброхотства могут находиться и должностные лица, которые обозначили себя как умельцы и помощники нуждающимся простым людям в определённой области трудовой деятельности.
Один из них — самозанятый, то есть человек, действующий от собственного имени, самостоятельно. Он открыт для помощи — по зову и по просьбе — и, находясь в народной среде, может оказать помощь безвозмездно, если считает это уместным и необходимым. Поскольку он сам обозначил своё положение должного и несёт должное простому человеку, он является должностным лицом.
Другой — сотрудник ведомства, человек, вошедший в круг таких же помощников, занятых в составе учреждённого объединения (учреждения). Будучи должностным лицом, сотрудник проявляет себя как человек доброй воли в положении занятого по собственному разумению.
Таким образом, в среде доброхотства возможны и должностные лица, которые, имея положение (стать), определяемое по добродетели, способны оказывать помощь безвозмездно, по совести, во благо. И это — их личный выбор и интерес, но занимаются они не своими делами, а чужими, сторонними, поэтому оба являются частными предпринимателями: первый — сам по себе и самозанятый, второй — в составе ведомства, в кругу таких же сотрудников.
|
| |
| |
| Нижегородец | Дата: Понедельник, 16.06.2025, 08:12 | Сообщение # 227 |
Группа: Пользователи
Сообщений: 230
Репутация: 0
Статус: Оффлайн
| В доброхотстве (народной, потребительской среде) нету хождения денег — ни в каком виде. В этой среде, как и в кругу своих, возможны либо безвозмездная помощь, либо взаимопомощь с сознательной уступкой под одностороннее условие. Сделка, хоть и задаётся условиями лишь одной стороны, происходит в кругу своих да наших, поэтому в ней не возникает озабоченности правильным исходом, честностью или нечестностью. Здесь первостепенны человечность и добропорядочность — основа добрых отношений. Подобной состоятельности неполной сделки — какой она бывает в кругу своих да наших — стремятся добиться в своей среде мошенники, пользуясь неведением обеих сторон.
С появлением денег и образованием денежной среды человечные, добропорядочные отношения подменяются деловыми, бесчестными и нечестными, с надуманной порядочностью — то есть такими, которые опираются на внешние приличия и пристойность, но лишены настоящей добродетели. Добропорядочность и порядочность - не одно и то же.
В такой среде исчезает безвозмездная помощь: простой человек уже не может получить помощь от сотрудника ведомства без того, чтобы тот не выдвинул условий, по которым помощь якобы должна быть оказана. Нету должностных лиц в подлинном виде, нету добродетели. Вместо неё — степе́нство, при котором чиновник подчёркивает превосходство установленных порядков, а не личную обязанность помогать.
Чиновник уже не помогает безвозмездно. Он действует не по совести и не из стремления быть полезным, а по установленным порядкам, в которых отсутствует признание себя должным простому человеку. Он — представитель установок, назначенный для противостояния потребителю, а значит, лишён доброй, человечной связи с нуждающимся. Его задача — переделать потребителя на свой лад.
Нету добродетели и доброхотства — нету и права. Оно подменено установками, исполнение которых требуется от простого человека. Мнимое право чиновника заключается в представительстве от законодательства и в положении, предоставленном так называемым «общепринятым порядком».
Чиновник не имеет права — как начинания человека доброй воли и проявления человечного, добропорядочного достоинства. Вместо этого — напускная ве́жливость и степе́нство, применяемые как способ давления: чтобы притеснять через соблюдение установленных порядков и принуждать к сделке.
Простой человек и чиновник — обе сто́роны отношений — не осознают, что именно из-за отсутствия прямой, безвозмездной помощи простому человеку они и вступают в деловые отношения. Чиновник ведёт дело так, будто всё построено на проверке со́вести со стороны простого человека. Для этого чиновнику созданы все условия, а простой человек принимает это как должное.
Предоставленная чиновнику одержимость поддерживается одержимо же извне, ведь предписания ему приходят от вышестоящих лиц. Тем самым отношения между простым человеком и сотрудником ведомства скрыто используются мошенниками свыше. Именно они создают и поддерживают влияние деловой среды, требуя её соблюдения как будто это «общепринятый порядок вещей».
В денежной, ненародной среде слово «учредитель» можно понимать и как искажённое: «учёт рядит». Это тот, кто находится под учётом — вписывается в пе́речень трудовых объединений, чтобы рядиться положением, будто ему позволено делать то, что по совести неприемлемо. Он действует от имени «общепринятого», прикрываясь установленными порядками, чтобы дурной поступок представить как дозволенное. Тем самым добивается вида законности, где законность уже не про доброту, а про соответствие порядку, введённому в де́нежной среде.
Такой человек (боярин и вельможа — юридическое лицо) считает, что имеет полное право решать вопросы вместо простого человека и за счёт него. По сути же, такой делец сам лишает себя правоспособности и договороспособности, потому что действует не из доброй воли, не из потребности в помощи или взаимности, а из расчёта и навязывания.
Отношения простого человека с сотрудниками ведомств по своей изначальной сути должны строиться на основании помощи простому человеку. Сотрудник ведомства на то и сотрудник ведомства, что его деятельность заключается в оказании помощи нуждающимся. Имеется в виду, что сотрудника ведомства необходимо связывать с помощью, которую он оказывает определённому простому человеку, а не с деятельностью "вообще" и "для всех сразу".
Кому сотрудник помогает — определить несложно: за ним стоит известный простой человек, действительно нуждающийся в помощи. Вполне уместен прямой вопрос к сотруднику: «Кем вы уполномочены?» или даже проще: «Кому вы сейчас помогаете?».
Либо простому человеку оказывается прямая помощь как нуждающемуся (при этом он — доверитель, а сотрудник — должностное лицо и доверенный), либо сотрудник ведомства помогает кому-то другому, а простой человек оказывается вовлечён в это обстоятельство (тогда сотрудник ведомства — чей-то доверенный, по отношению к простому человеку — поверенный, а сам простой человек — веритель).
Помощь по своей сути — это доброе, безвозмездное, одностороннее деяние. От сотрудника ведомства ожидаются добрые намерения, а не выставление условий сотрудничества или содействия — такое поведение уже не означает помощь, а представляет собой деловое предложение, выданное за просьбу о помощи.
Если сотрудник помогает простому человеку безвозмездно, с добром, то так и должно быть в отношениях доверителя и доверенного.
Если же сотрудник ведомства представляется перед простым человеком как поверенный другого лица, то есть говорит от имени некого нуждающегося, — тогда простой человек может понять, что за этим обращением должен стоять человек, действительно нуждающийся в помощи. В таком случае сотрудник просит или предлагает присоединиться к оказанию помощи. Приняв предложение, простой человек становится доверенным указанного доверителя, поэтому он оценивает свои возможности, способен ли помочь, и сам решает, может ли он быть должным — то есть нести должное по вере в слова сотрудника. Вот так зáпросто чиновник может превратить простого человека в должностное лицо, которым тот на деле не является — из-за путаницы в понятиях "доверитель" и "доверенный". Однако эти понятия простые и легко постижимы. И именно с их помощью можно разоблачить чиновника, у которого никогда нету настоящего доверителя. Он ссылается на порядки безличной среды, на неодушевлённое образование, которое будто бы его уполномочило. А раз не имеется доверителя, значит, и целенаправленной помощи никому не оказывается. Навязываемые условия — это скрытая сделка: принуждение к бесчестным деловым отношениям.
Отсюда следует: неважно, с кем из сотрудников у простого человека происходит общение — именно он и является виновником бед. Все они лукавят, утверждая, что ничего личного против человека не имеют и даже личного отношения к нему не проявляют. Но нужно чётко понимать: вести общение без личного отношения невозможно. С тем из сотрудников ведомства, с кем у простого человека происходит разговор, тот и должен отвечать по всей строгости — за отсутствие проявленных добрых намерений к доверителю.
Либо от сотрудника — именно простому человеку — оказывается безвозмездная помощь, либо он предлагает оказать взаимопомощь кому-то ещё, то есть склоняет простого человека принять на себя деятельность помощи нуждающимся и заодно посодействовать в достижении нужного исхода по делу, которым сам сотрудник озадачен. Это уже деловые отношения.
Правильное знание говорит само за себя.
Правильное знание — это знание о торжестве безвозмездной доброты, а не о том, что за доброту непременно нужно требовать вознаграждение. Это знание присуще человеку доброй воли, который своими начинаниями обеспечивает полноценные добрые отношения. И человек доброй воли — отнюдь не редкость, таких среди нас большинство.
Хотя по этому знанию совершаются деяния в основном только в своём кругу́, понимание того, что его необходимо применять и в общении с чиновниками, — до сих пор не стало всеобщим. Нету широкого, а значит, и правильного применения. А потому ясно: если правильное знание начнёт применяться повсеместно, тогда и состоится власть народа.
Народ — это власть.
И народ сам расставит всё по местам — как ни странно, даже находясь в чуждой, ненародной, денежной, деловой среде, выясняя отношения по долговым обязательствам — с воротилами, которые из-за этого сами находятся в большой зависимости.
|
| |
| |
|
