|
Что такое коммунизм?
| |
| Нижегородец | Дата: Понедельник, 16.06.2025, 08:11 | Сообщение # 226 |
Группа: Пользователи
Сообщений: 235
Репутация: 0
Статус: Оффлайн
| Общепринятое и общепризнанное.
Если бы человечество с самого начала, с самого рождения, обладало правильным знанием, оно бы не стало проходить такие значимые отрезки, как самодержавие и мироедство (оно же капитализм) с его злокачественным ответвлением — вельможество (оно же феодализм). И даже до народоправия (оно же социализм) не дошло бы. Правильное знание уберегло бы человечество от этих надстроек и навязанных порядков.
Правильное знание существует, но не открыто — его надо искать, размышляя над происходящими обстоятельствами, над отношением одного человека к другому при навязанных ложных сведениях.
Почему не находят правильного знания? Одна из уловок — мнение, будто истин много, и потому к одной не прийти. Однако, вопреки этой установке, в итоге всё равно полагаются на «общепринятое» знание — то, которое составляется некими «умами», якобы для блага человека. Оно принимается за нечто твердое и узаконенное, определяющее порядок.
Так ложное знание выдаётся за правильное. За народное, подлинное знание. Ложное становится общепринятым. Это как оправдание: «все так говорят — значит, это верно».
А правильное знание — простое и понятное каждому человеку. Оно несокрушимо, и потому, дойдя до умов, становится общепризнанным, но при этом — препятствием тому, что считается общепринятым.
Всякий может его применить.
Ложное выгодно лишь узкому кругу лиц, которые по собственному усмотрению вышли за пределы народной среды.
Подменённое знание порождает такую среду, которая служит интересам немногих, позволяя им использовать опору на общепринятое — в корыстную пользу.
Отсюда и появляются здравые люди, недовольные установленными, ненародными порядками. Они борются с этими порядками как могут, но, опираясь на своё мнение, оказываются в ловушке — ведь и оно сложилось на ложном знании.
Народное знание — это не мнение большинства, а знание, исходящее из самого бытия народа, из отношений, где важен человек и его благополучие.
Без правильного знания невозможно разоблачить и опровергнуть ложное.
И в общепринятом знании, и в общепризнанном знании говорится о помощи (пользе, поддержке, выручке) другому человеку. Но в общепризнанном знании особое внимание уделяется безвозмездной помощи, только она и имеется в виду, потому что нуждающемуся человеку по умолчанию потребна именно доброта.
По общепризнанному знанию: склонность безвозмездно помогать как положительное, полезное начинание человека доброй воли — это и есть настоящее право.
Исправление неприятного, нехорошего, непригодного обстоятельства — не ради себя, а во благо другого человека — есть право, проявляющее достоинство человека доброй воли.
В общепринятом знании, напротив, упор делается на взаимопомощь, а не на безвозмездную помощь. Это разные вещи.
Человек доброй воли помогает нуждающемуся безвозмездно — имеет на это право, то есть проявляет человечное, добропорядочное достоинство.
А когда нуждающемуся простому человеку, на его просьбу о помощи, отвечают с деловым подходом: «помогу, но и ты мне помоги», и он принимает это предложение, не выставляя в ответ своего, — такой человек остаётся человеком доброй воли. Его устраивает это обстоятельство. Он получил помощь — и ладно, к тому же помог приятелю или сородичу, человеку из своей общины.
Он имеет право не выставлять встречного предложения, хотя по правилам сделки (отношений с деловым подходом) на предложение должно следовать встречное: предполагается взаимный обмен и исполнение обязательств с обеих сторон. Но человек вправе оставить такую сделку односторонней. Его это не коробит, не смущает, не возмущает — это его устраивает.
Так и действует человечная, потребительская, народная среда — доброхотство (в естественных порядках народовластия). В этой среде нету хождения денег ни в каком виде.
Кроме человека доброй воли, безвозмездно помогающего в силу внутреннего стремления, в народной потребительской среде доброхотства могут находиться и должностные лица, которые обозначили себя как умельцы и помощники нуждающимся простым людям в определённой области трудовой деятельности.
Один из них — самозанятый, то есть человек, действующий от собственного имени, самостоятельно. Он открыт для помощи — по зову и по просьбе — и, находясь в народной среде, может оказать помощь безвозмездно, если считает это уместным и необходимым. Поскольку он сам обозначил своё положение должного и несёт должное простому человеку, он является должностным лицом.
Другой — сотрудник ведомства, человек, вошедший в круг таких же помощников, занятых в составе учреждённого объединения (учреждения). Будучи должностным лицом, сотрудник проявляет себя как человек доброй воли в положении занятого по собственному разумению.
Таким образом, в среде доброхотства возможны и должностные лица, которые, имея положение (стать), определяемое по добродетели, способны оказывать помощь безвозмездно, по совести, во благо. И это — их личный выбор и интерес, но занимаются они не своими делами, а чужими, сторонними, поэтому оба являются частными предпринимателями: первый — сам по себе и самозанятый, второй — в составе ведомства, в кругу таких же сотрудников.
|
| |
| |
| Нижегородец | Дата: Понедельник, 16.06.2025, 08:12 | Сообщение # 227 |
Группа: Пользователи
Сообщений: 235
Репутация: 0
Статус: Оффлайн
| В доброхотстве (народной, потребительской среде) нету хождения денег — ни в каком виде. В этой среде, как и в кругу своих, возможны либо безвозмездная помощь, либо взаимопомощь с сознательной уступкой под одностороннее условие. Сделка, хоть и задаётся условиями лишь одной стороны, происходит в кругу своих да наших, поэтому в ней не возникает озабоченности правильным исходом, честностью или нечестностью. Здесь первостепенны человечность и добропорядочность — основа добрых отношений. Подобной состоятельности неполной сделки — какой она бывает в кругу своих да наших — стремятся добиться в своей среде мошенники, пользуясь неведением обеих сторон.
С появлением денег и образованием денежной среды человечные, добропорядочные отношения подменяются деловыми, бесчестными и нечестными, с надуманной порядочностью — то есть такими, которые опираются на внешние приличия и пристойность, но лишены настоящей добродетели. Добропорядочность и порядочность - не одно и то же.
В такой среде исчезает безвозмездная помощь: простой человек уже не может получить помощь от сотрудника ведомства без того, чтобы тот не выдвинул условий, по которым помощь якобы должна быть оказана. Нету должностных лиц в подлинном виде, нету добродетели. Вместо неё — степе́нство, при котором чиновник подчёркивает превосходство установленных порядков, а не личную обязанность помогать.
Чиновник уже не помогает безвозмездно. Он действует не по совести и не из стремления быть полезным, а по установленным порядкам, в которых отсутствует признание себя должным простому человеку. Он — представитель установок, назначенный для противостояния потребителю, а значит, лишён доброй, человечной связи с нуждающимся. Его задача — переделать потребителя на свой лад.
Нету добродетели и доброхотства — нету и права. Оно подменено установками, исполнение которых требуется от простого человека. Мнимое право чиновника заключается в представительстве от законодательства и в положении, предоставленном так называемым «общепринятым порядком».
Чиновник не имеет права — как начинания человека доброй воли и проявления человечного, добропорядочного достоинства. Вместо этого — напускная ве́жливость и степе́нство, применяемые как способ давления: чтобы притеснять через соблюдение установленных порядков и принуждать к сделке.
Простой человек и чиновник — обе сто́роны отношений — не осознают, что именно из-за отсутствия прямой, безвозмездной помощи простому человеку они и вступают в деловые отношения. Чиновник ведёт дело так, будто всё построено на проверке со́вести со стороны простого человека. Для этого чиновнику созданы все условия, а простой человек принимает это как должное.
Предоставленная чиновнику одержимость поддерживается одержимо же извне, ведь предписания ему приходят от вышестоящих лиц. Тем самым отношения между простым человеком и сотрудником ведомства скрыто используются мошенниками свыше. Именно они создают и поддерживают влияние деловой среды, требуя её соблюдения как будто это «общепринятый порядок вещей».
В денежной, ненародной среде слово «учредитель» можно понимать и как искажённое: «учёт рядит». Это тот, кто находится под учётом — вписывается в пе́речень трудовых объединений, чтобы рядиться положением, будто ему позволено делать то, что по совести неприемлемо. Он действует от имени «общепринятого», прикрываясь установленными порядками, чтобы дурной поступок представить как дозволенное. Тем самым добивается вида законности, где законность уже не про доброту, а про соответствие порядку, введённому в де́нежной среде.
Такой человек (боярин и вельможа — юридическое лицо) считает, что имеет полное право решать вопросы вместо простого человека и за счёт него. По сути же, такой делец сам лишает себя правоспособности и договороспособности, потому что действует не из доброй воли, не из потребности в помощи или взаимности, а из расчёта и навязывания.
Отношения простого человека с сотрудниками ведомств по своей изначальной сути должны строиться на основании помощи простому человеку. Сотрудник ведомства на то и сотрудник ведомства, что его деятельность заключается в оказании помощи нуждающимся. Имеется в виду, что сотрудника ведомства необходимо связывать с помощью, которую он оказывает определённому простому человеку, а не с деятельностью "вообще" и "для всех сразу".
Кому сотрудник помогает — определить несложно: за ним стоит известный простой человек, действительно нуждающийся в помощи. Вполне уместен прямой вопрос к сотруднику: «Кем вы уполномочены?» или даже проще: «Кому вы сейчас помогаете?».
Либо простому человеку оказывается прямая помощь как нуждающемуся (при этом он — доверитель, а сотрудник — должностное лицо и доверенный), либо сотрудник ведомства помогает кому-то другому, а простой человек оказывается вовлечён в это обстоятельство (тогда сотрудник ведомства — чей-то доверенный, по отношению к простому человеку — поверенный, а сам простой человек — веритель).
Помощь по своей сути — это доброе, безвозмездное, одностороннее деяние. От сотрудника ведомства ожидаются добрые намерения, а не выставление условий сотрудничества или содействия — такое поведение уже не означает помощь, а представляет собой деловое предложение, выданное за просьбу о помощи.
Если сотрудник помогает простому человеку безвозмездно, с добром, то так и должно быть в отношениях доверителя и доверенного.
Если же сотрудник ведомства представляется перед простым человеком как поверенный другого лица, то есть говорит от имени некого нуждающегося, — тогда простой человек может понять, что за этим обращением должен стоять человек, действительно нуждающийся в помощи. В таком случае сотрудник просит или предлагает присоединиться к оказанию помощи. Приняв предложение, простой человек становится доверенным указанного доверителя, поэтому он оценивает свои возможности, способен ли помочь, и сам решает, может ли он быть должным — то есть нести должное по вере в слова сотрудника. Вот так зáпросто чиновник может превратить простого человека в должностное лицо, которым тот на деле не является — из-за путаницы в понятиях "доверитель" и "доверенный". Однако эти понятия простые и легко постижимы. И именно с их помощью можно разоблачить чиновника, у которого никогда нету настоящего доверителя. Он ссылается на порядки безличной среды, на неодушевлённое образование, которое будто бы его уполномочило. А раз не имеется доверителя, значит, и целенаправленной помощи никому не оказывается. Навязываемые условия — это скрытая сделка: принуждение к бесчестным деловым отношениям.
Отсюда следует: неважно, с кем из сотрудников у простого человека происходит общение — именно он и является виновником бед. Все они лукавят, утверждая, что ничего личного против человека не имеют и даже личного отношения к нему не проявляют. Но нужно чётко понимать: вести общение без личного отношения невозможно. С тем из сотрудников ведомства, с кем у простого человека происходит разговор, тот и должен отвечать по всей строгости — за отсутствие проявленных добрых намерений к доверителю.
Либо от сотрудника — именно простому человеку — оказывается безвозмездная помощь, либо он предлагает оказать взаимопомощь кому-то ещё, то есть склоняет простого человека принять на себя деятельность помощи нуждающимся и заодно посодействовать в достижении нужного исхода по делу, которым сам сотрудник озадачен. Это уже деловые отношения.
Правильное знание говорит само за себя.
Правильное знание — это знание о торжестве безвозмездной доброты, а не о том, что за доброту непременно нужно требовать вознаграждение. Это знание присуще человеку доброй воли, который своими начинаниями обеспечивает полноценные добрые отношения. И человек доброй воли — отнюдь не редкость, таких среди нас большинство.
Хотя по этому знанию совершаются деяния в основном только в своём кругу́, понимание того, что его необходимо применять и в общении с чиновниками, — до сих пор не стало всеобщим. Нету широкого, а значит, и правильного применения. А потому ясно: если правильное знание начнёт применяться повсеместно, тогда и состоится власть народа.
Народ — это власть.
И народ сам расставит всё по местам — как ни странно, даже находясь в чуждой, ненародной, денежной, деловой среде, выясняя отношения по долговым обязательствам — с воротилами, которые из-за этого сами находятся в большой зависимости.
|
| |
| |
| Нижегородец | Дата: Суббота, 12.07.2025, 05:41 | Сообщение # 228 |
Группа: Пользователи
Сообщений: 235
Репутация: 0
Статус: Оффлайн
| Общение с сотрудником ведомства не всегда даёт понять, от кого именно исходят требования к простому человеку и чьи интересы за ними скрываются. Однако всегда именно сотрудник — тот, кто навязывает условия.
Простому человеку, вступая в общение с сотрудником, необходимо заострить внимание на том, оказывает ли сотрудник безвозмездную помощь или вовлекает во взаимные обязательства. Безвозмездная помощь — это главное, определяющее. Следует также выяснить, чьи интересы выражает сотрудник, выставляя условия, и какие на самом деле складываются отношения.
Если безвозмездной помощи нету, значит, простому человеку предлагают участвовать в деле, основанном на взаимных обязательствах — то есть вступить в деловые отношения: условие на условие, договор на договор.
Заметьте, именно простой человек определяет:
— Если сотрудник выполняет своё задание за счёт простого человека, тогда деловые отношения складываются между простым человеком и самим сотрудником. Задание сотрудника ведомства — это его личное дело, которое он навязывает, вовлекая простого человека.
— Если же действия сотрудника лишь приводят в исполнение условий, исходящих от дельца, и в этих условиях участвуют и сотрудник, и его хозяин, — значит, и сотрудник, и хозяин становятся стороной договора. У простого человека деловые отношения — со стороной, в которой ответчиками выступают и сотрудник ведомства, и его хозяин. То есть деловые отношения у простого человека — с ними обоими, как с единой стороной, разделённой на исполнителя и выгодополучателя. А у сотрудника ведомства — свои деловые отношения с хозяином-дельцом.
Проще говоря, простой человек в общении с сотрудником ведомства выясняет не только, какие именно отношения происходят, но и с кем: только с сотрудником или ещё и с его хозяином-дельцом (частным предпринимателем). Он также даёт понять сотруднику, что у того имеются собственные взаимные обязательства с работодателем, чьё задание он выполняет, и к кому он может выставить ответные условия по правилам их текущей сделки.
Сотрудник этого не осознаёт — его следует просветить.
На основании уже выясненного: безвозмездная помощь — главное, определяющее.
Умелец, заявляющий себя помощником для простого человека, — частник, действующий самостоятельно. Объединение умельцев образует ведомство, которое создаётся учредителем: либо дельцом, либо представителем от народа.
Если учредитель — представитель от народа, то ведомство из умельцев создаётся в народной среде с намерением удовлетворить нужду́ простого человека. Такое устройство направлено на то, чтобы простому человеку оказывалась безвозмездная помощь. Это и есть потребительские отношения при народоправии (оно же — социализм) по сути: устройство управы, стоящее над отношениями сотрудника с простым человеком, надстройка, предназначенная для того, чтобы обеспечивать помощь нуждающемуся — не ради прибыли.
Если же исходить из того, что мироедство (оно же — капитализм) приходит после народоправия, переделывая его, то получаем следующую картину: деле́ц, став во главе учреждения, оправдывает своё обогащение тем, что обеспечивает общение сотрудника с простым человеком. При этом цель общения меняется: безвозмездной помощи больше нету; вместо неё — взаимодействие, проявляющееся как взаимные обязательства, через которые деле́ц извлекает выгоду.
Иначе говоря, в среде мироедства на место односторонних добрых намерений встают взаимные обязательства. Безвозмездная помощь вытесняется, уступая место обусловленным взаимодействиям, в которых ведомство уже не служит простому человеку, а использует его для обогащения дельца.
Если же, напротив, случается, что народоправие приходит после мироедства, то его цель — не допустить дельца во главе учреждения, исключить, чтобы интересы верховного руководителя влияли на отношения сотрудника ведомства с простым человеком в угоду обогащения этого руководителя. В этом случае народоправие выступает как становление народной среды — утверждение такого устройства, при котором простой человек важнее выгоды, а помощь — первостепенна.
Однако и при народоправии, и при мироедстве действуют управы — устройства управления. То есть в отношения между простым человеком и умельцем (чья деятельность изначально заявлена как помощь) закладывается прослойка извне — в виде навязанных, но считающихся общепринятыми порядков.
Мироедство (оно же капитализм), теряя границы умеренности из-за жажды наживы, перерастает в вельможество (оно же — феодализм). Сотрудник ведомства, будучи посредником между дельцом и простым человеком, утверждает собственную власть. Он уже не просто исполнитель, а тот, кто решает, кто достоин помощи, на каких условиях и с какой уступкой. В таком устройстве сотрудник подменяет собой дельца: говорит от его имени, но действует по собственному усмотрению.
Каждый установленный порядок утверждает себя через знание — то есть через общепринятое мнение, преподносящее данный строй как разумный, обоснованный, справедливый, исторически правильный. Такое знание поддерживается не столько истиной, сколько положением тех, кто его озвучивает.
Общественные напевы кажутся правильными и распространяются на всё общество, но именно через них искусственное, общепринятое знание утверждает и закрепляет порядки. Общепринятое знание влияет, на него ссылаются: мол, "так принято", либо "об этом сказано в писаниях", однако в таком виде оно поддерживает искусственно созданные и усложнённые порядки — с надстройками и прослойками, лишними и ненужными для простого человека.
Лишнее следует устранить через подачу обществу настоящего, правильного знания о потребительских отношениях между простым человеком и сотрудником ведомства. Вместо общепринятого знания от верхушки — общепризнанное знание самого народа.
Общепризнанное знание раскрывает, как на самом деле должны складываться отношения между простым человеком и сотрудником ведомства. Значит, необходимо добиться того, чтобы правильное, общепризнанное знание было поддержано большинством.
Посмотрите на правителей и управителей. Если вникнуть, становится ясно: они сами себя оправдывают, будто им предоставлено положение избранных, чтобы помогать народу и создавать для него благополучную среду. Но на деле такой избрáнник не действует сам, а перекладывает заботу на плечи того самого, о ком якобы печётся. При этом, чтобы осуществлять влияние, главенствующий налаживает под себя целую управленческую сеть. Так возникают установленные порядки, которым придаётся значение более весомое, чем само́й нужде простого человека.
Настоящая власть — не в начальствующих и не в избранных. Власть — в народе. А точнее — у каждого отдельного простого человека.
Когда простой человек имеет нужду́, а для её устранения уже есть умельцы, сами заявившие себя помощниками, и есть ведомства, объединяющие умельцев для той же цели, — тогда влияние исходит от самого нуждающегося.
Это значит: нуждающийся — и есть власть, если он не унижается с подобострастием и не вступает в одностороннюю, заведомо невыгодную для себя сделку с мошенником, а отстаивает необходимость безвозмездной помощи как должного, в свою пользу.
|
| |
| |
| Нижегородец | Дата: Суббота, 12.07.2025, 05:42 | Сообщение # 229 |
Группа: Пользователи
Сообщений: 235
Репутация: 0
Статус: Оффлайн
| Главное — безвозмездная помощь. Если сотрудник ведомства не считает её главной, значит, действует по иному основанию — по взаимным обязательствам, которые принимает за необходимые. Тем самым, сам того не ведая, он настаивает на деловых отношениях, где обязательство возникает не только у человека, но и у него самого.
Либо — безвозмездная помощь в пользу одной стороны, либо — навязанное дело со стороны сотрудника с неизбежным обязательством исполнить ответное, выставленное простым человеком. Третьего не дано. И потому отстаивать безвозмездную помощь следует не тем, чтобы с упорством требовать её проявления, уподобляясь одержимому и непутёвому сотруднику, а обходным путём: через разъяснение, что именно действует вместо безвозмездной помощи, если она не осуществляется. То есть — что на деле навязано и кем.
Сотрудник требует от простого человека порядочности и соблюдения обязательств, при том что сам состоит с ним в деловых отношениях, где также принял на себя обязательство соблюдать порядочность и выполнять встречные условия перед простым человеком.
В этом случае разговор простого человека с сотрудником — не требование от него повиновения, а разбор того, что сам сотрудник утверждает своими действиями, даже если не осознаёт происходящего.
Проще говоря, если сотрудник не ведает, что творит, не осознаёт, что сам является зачинателем деловых отношений, то, узнав об их существе — о деловых отношениях, которые ему, собственно, никак не пригодны, — он попытается выйти из них, отречься, уклониться от ответственности.
Народ, который нуждается и отстаивает должное, — и есть власть. Точнее: человек нуждающийся — власть.
Вы — власть, если правильно оцениваете обстоятельство общения с сотрудником ведомства и прямо предлагаете обсудить, что именно между вами сейчас происходит: сотрудник оказывает безвозмездную помощь или навязывает отношения на взаимных обязательствах, опираясь при этом на свои же условия, которые выдаёт за общепринятые.
Если сотрудник ведомства не несёт должного, то есть не оказывает безвозмездную помощь, значит, он действует вопреки своему положению должностного лица. В этом случае простой человек сам определяет, что именно между ними происходит:
— Разговор по душáм: непритязательное, спокойное общение, как между двумя простыми людьми, где никто ничего не требует.
— Деловые отношения — не осознаются из-за неприятия самого обстоятельства как такового и из-за степе́нства. Сотрудник не считает, что между ним и простым человеком складываются деловые отношения, хотя именно он, как заинтересованная сторона, навязывает условия незаинтересованной стороне. При этом он требует соблюдения порядочности, свойственной деловым отношениям, но не признаёт собственной ответственности за навязывание этих условий, прикрываясь своим положением и внешними порядками.
— Требование повиновения — это тоже деловые отношения, но сотрудник не видит их как таковые, поскольку, навязывая условия и проявляя степе́нство, выдаёт свои действия за осуществление власти. Одна сторона — сотрудник — не считая себя участником отношений, в одностороннем порядке требует послушáния от другой стороны — простого человека.
Степе́нство всегда умаляет достоинство простого человека, а исполнение приказа начальства в условиях деловых отношений говорит об участии в сго́воре — по выколачиванию средств и укреплению установленных порядков, где нуждающийся не признаётся властью, а превращается в источник дохода.
Многие такие сотрудники беспомощны перед новыми сведениями и не знают, что ответить. Особенно это проявляется тогда, когда им становится ясно, что они вовлечены в деловые отношения — не как представители власти, а как одна из сторон, навязывающая условия. Они названивают начальству, потому что не понимают, как поступать иначе. А начальству не важно ни затруднительное положение сотрудника, ни то, что написано в законах — им важно выманить деньги и удержать установленный порядок. Так устроено управление: незнание внизу — выгода наверху.
Поэтому беспомощным надо давать знание — подлинное и точное, не то, что вложено им как “общепринятое”. Иначе они идут на поводу у мошенников и вымогателей, прикрывающихся установленными порядками.
Если же и после толкового объяснения, что между сторонами происходят деловые отношения, сотрудник продолжает навязывать условия, он тем самым усугубляет своё положение — как лицо, связанное обязательствами в рамках уже возникших деловых отношений. Он дальше умаляет достоинство простого человека, удерживает его, занимает время и навязывает порядки от себя, выдавая их за должное. Все эти условия исходят только с одной стороны.
Вместо того чтобы остановиться и задуматься, сотрудник продолжает твердить свои условия, тем самым увеличивая тяжесть своей зависимости от простого человека. Эту неугомонность необходимо не только замечать, но и пресекать — придирчиво уточняя по каждому новому условию сотрудника, мол: это продолжение той же сделки или уже совсем другая?
Более того, даже уловки сотрудника — когда он пытается уйти от ответственности, утверждая, что не является участником отношений, или переводит разговор в плоскость "по душáм", — на деле становятся дополнительными условиями сделки.
Они учитываются, и на них выставляются ответные — ещё пуще влияя, чтобы отстали, особенно если простого человека не собираются освобождать от навязываемого, состряпанного сотрудником договора. Суть в том, что в деловых отношениях действует взаимность, и если сотрудник, сам того не понимая, вступает в сделку, то по её правилам он получает в ответ обязательство, которое для него ненужно, тягостно и даже опасно, поскольку он навязал ненужное — и получил ненужное.
Запомните: безвозмездная помощь и взаимные обязательства — разные вещи. Их нужно ясно различать, особенно при общении с непутёвым сотрудником, который имеет скрытые деловые отношения с работодателем, но не предъявляет начальству ответных условий — из-за собственной срамоты, вызванной неведением.
Именно неведение и порождает в сотруднике ведомства срамно́е, недостойное поведение по отношению к простому человеку.
|
| |
| |
| Нижегородец | Дата: Четверг, 28.08.2025, 08:41 | Сообщение # 230 |
Группа: Пользователи
Сообщений: 235
Репутация: 0
Статус: Оффлайн
| Не побоюсь этого слова.
Личным общением определяется не только вид отношений — договорные (односторонние или взаимные), допустимые или неприемлемые. В живом разговоре простого человека с сотрудником ведомства особенно заметны изъяны установленного порядка.
Отношения простого человека с воображаемыми образованиями — 'государством', законами, властями, управой, обществом, народом — осуществляются через сотрудника ведомства. Именно он склоняет человека к принятию тех или иных условий, ссылаясь на то, что эти условия исходят от названных образований.
Беда в том, что сотрудник ведомства часто оказывается одержимым стражем установленного порядка. Он руководствуется знанием, спущенным сверху, но на деле непригодным для личных отношений. В этом — корень зла: он говорит не своими словами, защищая не простого человека, а устройство управления (управу) и установленные порядки (строй) — и таким образом сам становится источником бед. Проще говоря, на него возложена задача: через личные отношения с простым человеком, используя их, навязывать замену живого общения обезличенными порядками. Личные отношения превращаются в межличностные, где посредничество сотрудника объявляется главной деятельностью. А отношения простого человека с неодушевлёнными образованиями выдаются не просто за "действенные связи", но и за якобы важнейшую обязанность каждого человека. Так в несуществующих и невозможных связях простого человека закрепляется обязанность, которой в действительности нету.
В общении с таким ослеплённым исполнителем и проявляется борьба простого человека за естественный, народный порядок.
1. Сотрудник ведомства существует для помощи нуждающимся.
Простой человек может обратиться к нему за удовлетворением своей нужды — ведь сам сотрудник заявил себя помощником. Так возникают отношения доверителя (нуждающегося человека) и доверенного (сотрудника ведомства, должностного лица). Когда сотрудник обращается сам, он должен иметь вескую причину и добрые намерения, ради которых человеку стоит откликнуться на его предложение.
Если же помощи от сотрудника не оказывается, однако от простого человека ожидается польза — на условиях, выдвинутых сотрудником, — то простого человека вовлекают в действия, нужные не ему, а сотруднику.
2. Сотруднику ведомства необходимо быть помощником нуждающегося.
Но, обращаясь сам, сотрудник забывает об этом и уже не видит себя помощником того, к кому обратился.
Вместо помощи и добрых намерений — исполнение собственной задачи.
Хотя в разговоре участвуют две стороны — с одной стороны простой человек, с другой — сотрудник ведомства, сам сотрудник не считает себя стороной этих отношений, потому что воспринимает стороной не себя, а нечто общепринятое: устои и уклад.
Общепринятое и общепризнанное — разные знания на разных основаниях. Общепринятое знание складывается не только из непонимания естественных порядков, но и под влиянием власти имущих и власти предержащих.
По убеждению сотрудника, именно в общепринятом знании установлены порядки, обязательные для всех, поэтому он, как блюститель порядка, может требовать и взыскивать повиновение с простого человека. Вместо помощи возникают притеснение и принуждение.
К тому же, устои, уклад и установленные порядки — неодушевлённые образования и не могут быть стороной общения. Они не могут быть ни доверителем, ни нуждающимся лицом. Здесь и происходит подмена — личные отношения заменяются обезличенными.
Никому не позволено требовать от простого человека содействия, будто он уже обязан или занимает должность.
Однако сотрудник именно это и делает: под видом порядочности он навязывает деловые отношения, которые обе стороны по неведению не считают таковыми, — хотя на деле в них уже содержатся взаимные обязательства.
3. Простой человек обращается за помощью — и, когда сотрудник предлагает её на своих условиях, оказывается, что человек вынужден соглашаться с дельцом. В обществе такое поведение сотрудника чаще всего не воспринимается как навязывание деловых отношений, а считается приемлемым, приличным, само собой разумеющимся.
4. Правила честных деловых отношений гласят: на условие одной стороны выставляется условие другой. Условие — на условие. Договор — на договор.
Честные деловые отношения (сделка) строятся на взаимной выгоде: выгода одной стороны достигается при содействии другой, то есть за счёт неё, при этом стороны обмениваются исполнением условий в пользу друг друга.
В таких отношениях сначала в разговоре определяется первое условие — предложение или требование, исходящее от одной стороны (например, от сотрудника к простому человеку). В нём уже содержится выгода для заявившей стороны — за счёт участия другой.
Тем самым вторая сторона (простой человек), не будучи обязанной, но действуя по собственному усмотрению, всё же принимает на себя ответственность исполнить заявленное условие и тем самым обеспечивает выгоду первой стороне (сотруднику).
Если сотрудник честный и начинает сделку, понимая, что его выгода зависит от участия простого человека, который ничем не обязан, то он с этим считается — готов принять и исполнить встречное условие.
Хотя честные деловые отношения возможны, они — большая редкость и почти никогда не происходят. Во-первых, мало кто по-настоящему понимает, в чём они заключаются. Во-вторых, либо простого человека устраивает одностороннее проявление (помощь ему оказана — и ладно), либо зачинщик деловых отношений понимает: если что-то не устроит простого человека, сам зачинщик может остаться без выгоды или даже оказаться в долгу — должен будет больше, чем рассчитывал.
Поэтому, хотя зачинщиком выступает сотрудник, решающее слово остаётся за простым человеком. Именно он, оценивая навязанные условия, решает, считать ли происходящее деловыми отношениями. Если помощь ему не оказывается, нету оснований признавать такие отношения добрыми. Если же сотрудник ссылается на другого нуждающегося (доверителя), то и здесь всё остаётся на усмотрение простого человека: он сам решает, быть ли ему причастным — по своим возможностям, занятости и воле. А уж если сотрудник вовсе не имеет доверителя, считая себя представителем неодушевлённых образований, тогда он выступает уже как делец — действующий в своей выгоде и в выгоде своего нанимателя.
5. Деловые отношения.
Деловые отношения возникают даже тогда, когда только одна из сторон — делец, стремящийся к выгоде для себя. Если с обеих сторон — дельцы, то выгода нужна обоим, и она может быть достигнута либо по одному условию, выдвинутому одной стороной, либо по условиям от обеих сторон — то есть по взаимным договорам: условие на условие, договор на договор.
А если стороны находятся в разных положениях — например, одна сторона — сотрудник ведомства (обязанный), а другая — простой человек (не обязанный), — тогда речь уже идёт о выяснении сути отношений между ними. В таком случае важно понять, что именно происходит: либо безвозмездная помощь от сотрудника, при которой пользу получает только простой человек; либо безвозмездная помощь от простого человека сотруднику, где простой человек не ведает, что втянут в отношения с дельцом (в лице сотрудника ведомства); либо взаимная польза — когда одна сторона (сотрудник ведомства) выдвигает условие с выгодой для себя, при этом учитывая пользу для другой; либо когда обе стороны выдвигают условия, которые другая сторона принимает и исполняет.
6. Спрос и предложение. В правильном понимании.
Спрос — это обращение за умением, а предложение — заявление о готовности помогать от уже обязанного умельца. Умелец, обозначив себя умельцем, тем самым становится обязанным: он имеет возможность и способность к помощи и признаёт за собой деятельность по нужде другого.
Обязанный — это стать умельца. Одна из нескольких: ответственность (обязанный и исполнительный) и должность (доверенный и поверенный).
Стать — это олицетворение себя в положении, сопоставленном с положением другого человека.
|
| |
| |
| Нижегородец | Дата: Четверг, 28.08.2025, 08:43 | Сообщение # 231 |
Группа: Пользователи
Сообщений: 235
Репутация: 0
Статус: Оффлайн
| Сотрудник олицетворяет себя как помощника нуждающемуся (а потому обязан ему), в отличие от простого человека, который не является обязанным, потому что ему не приходится соотносить себя с положением другого человека.
Однако в обществе укоренилось иное представление: сотрудник — это якобы страж порядка, он будто бы действует не от себя, а от лица порядка, и лишь следует предписаниям.
Здесь и возникает размежевание: либо сотрудник действует как помощник нуждающемуся, либо он представляет порядок.
Второе — с придачей степени величия (степенство) — выгодно дельцам, и они это используют.
Это значит, что, облекая себя в образ стража порядка, сотрудник действует как представитель своего работодателя, то есть не имеет доверителя и выдаёт себя за того, кем не является, хотя если придётся, помощь нуждающемуся он всё же может оказать как настоящий обязанный.
7. Спрос и предложение перекрываются переиначенными спросом и предложением.
Спрос и предложение, как отношения между нуждающимся человеком и помогающим умельцем, — это изначальный, естественный порядок: один обращается с просьбой, другой заявляет готовность помочь.
При этом предложение помощи предшествует спросу.
Но этот порядок перекрыт другим: когда одна сторона — работодатель, а другая — наёмный работник.
В этом случае "спрос" для ищущего работу — это место занятости в ведомстве, а "предложение" от работодателя новоиспечённому сотруднику — это уже занятость в качестве исполнителя, за плату и в пользу хозяина ведомства.
При таком устройстве, где сотрудник зависит от вознаграждения хозяина ведомства, пропадает первичность добрых намерений в пользу нуждающегося простого человека.
8. Стать может быть на добродетели и на степенстве.
Простой человек не является обязанным сотруднику, так как именно сотрудник обозначил себя помощником простого человека, а не наоборот. Обязанный, исполнительный, ответственный и должный — всё это касается в первую очередь самого сотрудника, предназначенного для помощи простому человеку.
Если этот порядок подменён, то сотрудник вместо добродетели применяет степенство.
Стать — это олицетворение себя в положении, сопоставленном с положением другого человека.
Добродетель — это стать сотрудника, его положение помощника, сопоставленное с положением нуждающегося простого человека. При этом положение нуждающегося не сопоставляется им самим с положением сотрудника, и в этом случае нуждающийся простой человек не имеет стати.
Степенство — это стать сотрудника и стать простого человека, каждая из которых образуется в сопоставлении с воображаемым положением собеседника.
Степенствующий сотрудник считает, что имеет дело с человеком, который должен и обязан соблюдать установленные общепринятые порядки, а сам он является их представителем, поэтому ставит себя выше, получая мнимое преимущество. Отсюда степенство сотрудника — как степень его мнимого величия.
У простого человека может появиться стать под давлением и заготовками степенствующего сотрудника ведомства. Не обязанный человек поддаётся на напускную занятость сотрудника, который утверждает, будто действует во благо общества, — при этом умалчивая, что на деле действует в интересах хозяина ведомства.
Простой человек, поддавшись такому влиянию, входит в многослойное мнимое положение сотрудника — якобы занятого ради общественного блага — и тем самым создаёт себе собственную стать по этому умышленно навязанному положению.
Степенствующий сотрудник определяет своё положение по простому человеку, которого видит зависимым от порядков.
Степенствующий же простой человек может быть как соперником степенствующему сотруднику (они препираются друг с другом на основании знания законодательства), так и его поддержкой — через полную податливость. Отсюда степенство простого человека, поддавшегося степенству сотрудника, проявляется как подобострастие.
9. Принуждение к сделке.
Степенствуя, сотрудник требует, велит, подавляет волю простого человека. Во-первых, сотрудник прибегает к уловке: выдаёт себя за должностное лицо — представителя неодушевлённого образования (например, 'государства'). При этом он может не осознавать, что не является тем, кем себя выказывает, но убеждает в этом простого человека.
Во-вторых, он давит на то, что человек якобы обязан перед порядком — обязан соблюдать и следовать общепринятым установкам.
В-третьих, считает, что человек обязан быть порядочным, уважать чужой труд — труд сотрудника, как помощника нуждающемуся.
В-четвёртых, утверждает, что человек обязан быть благодарным и отвечать пользой на пользу — но так исключается возможность безвозмездной помощи.
Важно подчеркнуть, что действия степенствующего сотрудника ведомства происходят не в силу складывающегося обстоятельства общения с простым человеком, а по заданию и предписаниям работодателя. Именно это превращает общение в деловое отношение между двумя сторонами. Под давлением такой «порядочности» человек оказывается вынужден принимать условия, не соответствующие его нуждам, становясь ответственным не перед обществом или законом, а перед чьими-то личными интересами и мнимыми правилами.
В таком случае сотрудник на деле не помогает и не имеет доверителя.
10. Неявные деловые отношения.
Не только в нынешние непорядочные времена, но и издавна так повелось, что обращение за помощью воспринимается как повод начать отношения с взаимной пользой. Мол: мне делают дело — я оплачиваю труд. Однако многие не осознают, что это отношения на односторонних условиях, выдвигаемых степенствующим сотрудником: польза для простого человека действительно совершается (его нужду удовлетворяют), но вместе с тем с него требуют оплатить помощь. Это деловые отношения. Условия исходят только от сотрудника, и даже плата подаётся как замена тем действиям, которые, по правилам честных деловых отношений, простой человек мог бы сам предложить или выполнить в ответ.
Неверно считать, будто: простой человек просит о помощи — и это уже его условие, а значит, он якобы зачинщик деловых отношений. Сотрудник, соглашаясь помочь, не просто принимает просьбу, а добавляет требование сверх согласия: помощь будет оказана только при оплате. Это добавленное требование и есть настоящее начинание делового отношения. На деле просьба о помощи, согласие помочь и плата — это единое составное условие, выдвинутое сотрудником. Это его половина сделки, без второй половины — от другой стороны.
Если бы простой человек знал правила деловых отношений, то заметил бы — и придал этому значение — что по выставленному условию у него возникают обязательства перед сотрудником. Простой человек мог бы выдвинуть встречное условие, которое сотрудник обязан был бы исполнить. Однако это остаётся на усмотрение самого человека: он может и не выдвигать своего условия, если его устраивает само положение — что помощь оказана, и на том спасибо.
Когда простой человек обращается за помощью, а сотрудник оказывает её на своих условиях, по непониманию обеих сторон возникают неявные деловые отношения — при которых стороны не называют себя участниками сделки, но уже действуют по её признакам.
Начинающий деловые отношения сотрудник всегда зависит от второй стороны — простого человека — и от его возможных встречных условий. Даже соразмерность условий определяется именно этой второй стороной. Сотрудник, действуя по заданию, исполняет его за счёт простого человека, поэтому и навязывает тому ненужное. В таких случаях уместно и вполне справедливо: на ненужное от сотрудника — выставить ненужное для него. Например, если сотрудник требует предъявить удостоверение личности, простой человек может выдвинуть в ответ условие: «А мне квартира нужна — расплачивайтесь». Здесь ненужное от одной стороны (удостоверение) уравновешивается ненужным от другой (расплата имуществом).
Тем более, когда сам сотрудник обращается, навязывая деловые отношения, он всегда вторгается в частную жизнь простого человека — а это уже непорядочно, а порой и преступно. В таком случае уместно прямо сказать: «Уведомляю вас о деловых отношениях в силу создавшегося обстоятельства — отсутствия помощи от вас мне и навязывания условий, при которых помощь должна исходить от меня вам».
|
| |
| |
| Нижегородец | Дата: Четверг, 28.08.2025, 08:43 | Сообщение # 232 |
Группа: Пользователи
Сообщений: 235
Репутация: 0
Статус: Оффлайн
| 11. Неявные деловые отношения — бесчестные и нечестные.
В обществе сложилось так, что деловые отношения часто не признаются деловыми. Люди порой не понимают, что уже находятся в них, и это непонимание выгодно дельцам, которые стоят над отношениями простого человека с сотрудником ведомства.
Действующие в обществе неявные деловые отношения нередко отражают саму природу среды, в которой они возникают. Сотрудник действует по заданию, которое он нередко воображает как важное и полученное от "общества", "закона" или 'государства' — безликих образований, чьим представителем он себя считает. Он может признавать, что имеет отношения с кем-то "высшим", при этом уверяет, будто и простой человек живёт в среде с установленными порядками, которым обязан следовать, — словно между человеком и этой средой существует личная договорённость, общая для всех. Так возникает видимость общественного договора: кажется, будто человек заключил его лично, хотя на деле он лишь втянут в него через навязанные всем порядки.
Когда сотрудник, опираясь на эти мнимые обязанности (свою и простого человека), продавливает человека до согласия на свои условия, он делает это в интересах дельцов, выжимая выгоду даже из надуманных чувства ответственности и обязанности благодарности. При этом сами отношения не воспринимаются как деловые, хотя признаки сделки налицо: сотрудник выполняет свою часть перед работодателем, но за счёт простого человека, предъявляя требования только к нему. Это — бесчестные деловые отношения.
Другая деловая среда порождает иные искажения — нечестные отношения. Здесь сотрудник уже действует не только как представитель "общих порядков", но и как сама власть: ему дозволено напирать, требовать, умалять достоинство человека. И даже если прямо заговорить с ним о признаках сделки, он отбрасывает саму возможность разговора об этом, не признаёт и намёка на деловые отношения, ставя своё положение требовать выше любых приличий и правил.
И в обоих случаях спрос предъявляется только к простому человеку и по условиям, выдвинутым сотрудником.
Вывод прост: отношения бывают либо деловыми (где простой человек понимает это), либо такими, какие мошенник навязывает, требует соблюдения условий в одностороннем порядке.
12. Две стороны, писаные правила и ввод в заблуждение.
Всякий раз, когда стороны вступают в общение, важно понимать, кто к кому обращается и кто кого на какие отношения настраивает.
Одна сторона обращается к другой, чтобы та сделала для неё что-либо. Так появляются доверитель и доверенный. Либо же это основание с доверенным и доверителем может быть использовано недобропорядочной стороной в иных целях.
Подчёркиваю: одна сторона обращается к другой за помощью в неком деле. Помощь оказывается безвозмездно сотрудником в случае добродетели. Или же, когда помощь оказывает простой человек степенствующему и требующему сотруднику, она также безвозмездна, но человек делает её для сотрудника, введённый в заблуждение, будто обязан повиноваться. Помощь бесплатна, но с ухищрением: простой человек не обязан её предоставлять, однако принимает на себя ответственность и считает себя обязанным — а это уже деловые отношения, хотя они не воспринимаются как таковые.
Первое обстоятельство: одна сторона — простой человек — обращается к другой стороне, обозначившей себя помогающей. В случае добродетели сотрудник ведомства оказывает безвозмездную помощь человеку, и так возникают узы доверителя с доверенным. В случае же степенства сотрудник ставит условие, на котором только и готов помочь, — тогда это уже деловые отношения. Степенствующий всегда действует через выставление условий, и именно на этом его следует подлавливать.
Второе обстоятельство: одна сторона — обозначивший себя помогающим — обращается к простому человеку и обманным путём превращает его в того, кто будто бы обязан помогать и быть полезным. Простой человек оказывает безвозмездную помощь дельцу, а делец за счёт этого обогащается. Это неявные деловые отношения, которые могут быть и бесчестными, и нечестными.
Суть борьбы простого человека за "народные порядки" заключается именно в объяснении степенствующему сотруднику ведомства правил честных деловых отношений. Этим подчёркивается зависимость сотрудника от простого человека (как от другой стороны сделки) и возможность для самого сотрудника применить эти правила к своему работодателю — выставив тому встречные условия, чтобы разрушить цепочку наживы. Это не просто разоблачение, а просвещение и переворот: степенствующий сотрудник, осознав правила, может стать союзником в борьбе, разрывая ненародное устройство изнутри.
|
| |
| |
|
