На этой неделе в России начался учебный год. А вы как учились в школе, многое ли она вам дала? Довольны ли тем, как учат ваших детей или внуков? Какова главная проблема сегодняшней системы среднего образования, нуждается ли она в серьезных реформах? И каких перемен вы ждете от нового министра образования РФ Ольги Васильевой? «БИЗНЕС Online» отвечают Рафгат Алтынбаев, Михаил Делягин, Ильдус Янышев, Андрей Фурсов и другие.
«НИЧЕГО БОЛЕЕ АБСУРДНОГО, ЧЕМ КУЛЬТ УЧИТЕЛЯ, ПРИДУМАТЬ НЕВОЗМОЖНО»
Александр Невзоров — публицист, журналист:
— Я школу вспоминаю как нечто тошнотворное, это, наверное, самый мерзкий период в жизни. Навязывание невероятного числа глупостей, которые мне никогда не пригодились, бессмыслица образования с ее этой всей бесконечной глупой литературой, какими-то стихами, с какой-то выдуманной историей России и всего остального. Вся эта кондовая примитивщина, конечно, ничего кроме омерзения вызывать не может. Я думаю, что всякие восторги по поводу советского образования тоже сильно преувеличены.
Но современная школа еще хуже, потому что мы знаем, что в школьный процесс вмешались попы. Во-вторых, мы знаем, что то немногое, что должно было бы быть, из школьной программы почему-то изъято, я имею в виду астрономию, секспросвет, и вообще все то, что может воспитать реалистичного, критичного, нормального человека, в этой школе содержится в ничтожно малых количествах. Плюс еще школа все время забывает, что это всего-навсего сфера услуг, такая же, как прачечная, химчистка или таджики, которые потолок делают. Они обязаны предоставить образовательные услуги, а они лезут воспитывать. Тут, конечно, надо сильно бить по рукам. Родители не должны доверять воспитывать своих детей тем людям, у которых в жизни не все получилось, потому что предположить, что они работают педагогами добровольно, довольно сложно. Конечно, надо кончать с этим идиотским культом учителя. Культ автослесаря или культ сантехника, или любого другого из сферы предоставления услуг — ничего более абсурдного, чем культ учителя придумать невозможно.
Вахит Имамов — главный редактор газеты «Мәдәни җомга»:
— Старался, учился. Но сама школа достаточных знаний не дает. Ставят рамки. Например, я проходил урок истории, его давала нам один из лучших учителей. Заслуженный учитель РСФСР, ветеран войны, а тогда по блату званий не давали, купить было невозможно. Это сейчас любой орден покупают. Я знаю, один человек заплатил 450 тысяч долларов, чтобы купить орден. Так вот этот учитель дает урок, а дома меня папа спрашивает, что прошел. Я говорю про Ивана Грозного, что он развивал Россию, присоединил Казанское ханство, Астрахань и так далее. А отец и говорит: а вам не рассказывали, что он семерых жен убил? Я говорю: нет. Отец-то мой до войны окончил два курса университета, он много знал. Так он привил мне любовь к истории. После того, как я окончил КГУ и получил диплом, я понял, что дурак. Так как ни в одной сфере не разбираюсь. Ни в искусстве, ни в строительстве, ни в экономике — ни в чем. Потому что знаний дают очень мало. Журналистов мало чему учат. Я в тот же год начал изучать архивы, 12 лет там работал и сейчас, говорю не хвалясь, знаю столько, сколько доктор наук. И любой доктор наук республики меня уважает.
Система образования нуждается в реформах. Во-первых, отчетность надо прекратить. Учителя целыми днями только отчетом занимаются. ЕГЭ надо отменить, чтобы рабов не готовили, ведь рабов грабить легче. Потому что они мыслить не умеют, фантазировать не умеют. Два года в 10-м и 11-м классе занимаются тем, что тренируются кнопку нажимать. От Ольги Васильевой ничего не жду, она из той же системы.
Валентин Катасонов — председатель русского экономического общества им. Шарапова, профессор МГИМО:
— Я сейчас не соприкасаюсь непосредственно с начальной и средней школой, но соприкасаюсь со студентами, которые приходят из школы. Я должен сказать, что даже если не сравнивать выпускников сегодняшних с выпускниками моего времени, а я окончил школу в 1967 году, а сравнивать с выпускниками 10-летней или 20-летней давности, то мы наблюдаем резкую деградацию. Особенно четко прослеживается деградация в последние годы, после того, как в школе был введен ЕГЭ. Это, конечно, был настолько серьезный удар по системе среднего образования, что тут даже никому ничего доказывать не надо. С моей точки зрения, Фурсенко и Ливанов, которые причастны к развалу образования, их надо было не просто уволить. Я считаю, что в отношении этих чиновников надо возбуждать уголовное дело, потому что это, я бы сказал, ущерб, который сопоставим с ядерными ударами по государству, экономике.
Если говорить конкретно, то молодежь, приходящая из школы, практически уже разучилась думать, уже не в состоянии сопоставлять, она не в состоянии анализировать и синтезировать, они даже не понимают самых элементарных вещей по поводу того, как надо строить свой мыслительный процесс. Должен вам сказать, что я учился в период с 1957 по 1967 год, я еще даже помню, что в нашей школьной библиотеке стояли учебники по логике автора Теплова. Нам преподаватели в средней школе давали основы логики. Я уже не говорю о том, как нам давали математику, физику не только по базовым учебникам, я помню, что нам рекомендовали «Занимательную физику» Перельмана. У нас был интерес. Лично у меня был интерес практически ко всем предметам. Но я не могу сказать про всех и за всех.
Другой момент, который удручает, что нынешние выпускники имеют крайне слабую память, они ее не тренируют. Они приходят на занятия с iPad. Я говорю, что это своеобразные протезы. Они же без этих «протезов» теряются, совершенно не могут даже сформулировать свою мысль, разучились говорить по-русски, не могут построить предложение и т. д. Я уже не говорю об общей эрудиции. Я же преподаю все-таки в том вузе, который всегда считался достаточно элитным. А сегодня я вижу, что эти егэшники, которые спустились с гор или не знаю откуда, какие-то дикари просто. Надеюсь, я никаких Америк не открываю, просто делюсь своими ощущениями.
Михаил Делягин — директор Института проблем глобализации:
— Школа дала мне умение трудиться, умение думать, умение принимать решения и нести за них ответственность. Школа дала мне понимание важности солидарности: сам погибай, а товарища выручай. Сегодняшняя школа меня возмущает, вызывает негодование, потому что она не создает личность, а разрушает. Из школы выходят люди, не способные к мышлению, к выражению собственных мыслей, не способные иметь собственных мыслей, к сожалению. Вся система школьного образования направлена на то, чтобы человека превратить обратно в обезьяну. Это результат либеральной реформы.
Я надеюсь, что Ольга Васильева сможет сделать школу нормальной школой, которой она была еще и в царской России, и в СССР — на протяжении всей нашей истории за исключением последних 10 лет. По крайней мере, истерика в ее адрес со стороны либералов, многочисленные провокации и ненависть со стороны либералов позволяют надеяться, что это честный, достойный и профессиональный человек.
Иршат Минкин — заместитель генерального директора АО «Казметрострой»:
— Я учился на хорошо и отлично, преимущественно отлично. Был победителем районных и республиканских олимпиад по математике и химии. Проблема сегодняшней системы образования, на мой взгляд, в отсутствии четкого курса развития. А кораблю, у которого нет четкого курса, никогда не будет попутного ветра. Последовательно уничтожая советскую систему образования (лучшую в мире), мы не сумели выстроить альтернативу. Конечно, сегодняшняя система образования нуждается в реформах. Я бы был рад, если бы новый министр образования России обратила внимание на хорошо изученную платформу проблемного обучения (в ТАССР эта система зарекомендовала себя еще в 70-е годы) и занялась внедрением в школах профориентации с одновременным развитием профтехучилищ.
«ТОТАЛИТАРНАЯ ШКОЛА — ЭТО ШКОЛА СОВРЕМЕННОГО ЗАПАДА»
Андрей Фурсов — историк:
— Когда у меня сын учился с 1986 по 1996 год, я знал, как функционирует школа, а сейчас знаю только по рассказам тех моих коллег, у которых дети или внуки учатся в школе. Что касается советской школы, то это было замечательное десятилетие в моей жизни. Я учился в подмосковной обычной школе по замечательным советским учебникам. И тот фундамент, который заложила школа, до сих пор, как это ни парадоксально, является очень важной частью моей жизни. Кроме того, советская школа правильно социализовала детей, они проходили социализацию в обстановке дружбы, товарищества. Это не значит, что не было драк, это не значит, что не было каких-то неприятных людей, но тем не менее общая обстановка была совершенно замечательной. На нее влияло, по-видимому, то, что мы знали, что мы живем в замечательной стране, которая защищает слабых мира сего, которая первой послала человека в космос, которая бьет всех в хоккей и т. д. У меня было счастливое советское детство. Поэтому когда кто-то говорит про тоталитарную советскую школу, это элементарная глупость.
Тоталитарная школа — это школа современного Запада. Что касается современной школы, то, насколько я могу судить по учебникам, это сильно ухудшенный вариант советской школы. Хотя я должен сказать, что, несмотря на то, что в течение 20 лет Фурсенки и Ливановы ломали нашу школу и наше образование, они до конца не преуспели, потому что был большой задел, был фундамент дореволюционной русской школы, советской школы, и это оказалось очень и очень трудно. От Ольги Васильевой я жду позитивных перемен, по крайней мере, то, что она сразу вышибла несколько ключевых ливановских фигур, — это очень важно. Теперь важно, чтобы она почистила экспертные советы, которые существуют в министерстве образования и вокруг него.
Максим Калашников — писатель-футуролог:
— Я школу окончил в 1983 году, мы 10 лет учились. Естественно, эта школа была маленькой жизнью, маленьким университетом. Советская школа давала достаточно цельную картину мира, достаточно цельное образование. Я считаю, она дала мне многое. Воспоминаний было много разных, но остались сейчас в основном добрые. Считаю, что советской школе стоило бы иметь более мужской коллектив преподавателей. А так школа была, как тогда называлось, политехнической. Я потом увидел случайно в документах своей школы, что она политехническая. На самом деле это мини-университетское образование в средневековом смысле, когда средневековый университет давал полностью научные знания на тот момент, то есть давал картину мира.
Менять в нынешней школе начал бы с того, что поднимал промышленность, индустриализацию, чтобы остановить деградацию образования. Без этого никакая реформа не поможет. Второе: я бы взял советские учебники и на основании их сделал бы новые, потому что дикий разнобой программ. У меня такое ощущение, что некоторые учебники писали не совсем психически нормальные люди. Соответственно, школьную программу надо привести в некую цельность, потому что первоклашкам, которые еще истории не знают, рассказывают на природоведении, что Москва была основана в XII веке боярином Кучкой. Они еще не знают, что было в XII веке, кто такой боярин вообще. Еще я бы сократил начальную школу: не 4 года, а 3, а то и 2 года. Применил бы более интенсивную модель обучения. Ввел бы, наверное, раздельное обучение девочек и мальчиков до старших классов, потому что мы с разной скоростью формируемся, у нас разная психология. Мальчиков надо воспитывать как мальчиков, а девочек — как девочек. В старших классах уже можно сделать смешанные классы. Идет значительная феминизация мальчишек, причем страшная.
Ильдус Янышев — председатель наблюдательного совета группы охранных предприятий «Контр»:
— Я в школе учился хорошо, окончил ее с пятерками, как и университет. И мне учеба в советское время доставляла огромное удовольствие. Я оканчивал первую казанскую спецшколу. Это была школа с рабочими специальностями, где готовили токарей. Сейчас в здании этой школы в Вахитовском районе находится школа хоккея «Ак Барса». Это была рабочая, пролетарская школа, но, несмотря на это, я получал огромное удовольствие от качества учебы и с радостью ходил в школу, мне были интересны и ее атмосфера, и социальная составляющая. Я с благодарностью вспоминаю всех педагогов, с теплотой, всех одноклассников, с которыми до сих дружим. А сейчас я наблюдаю на примере своих детей и детей знакомых, что дети перестали с радостью ходить в школу. Может, и не все, но достаточно большое их количество.
Сейчас в школе ориентация на ЕГЭ, то есть на знания, как бы готовя абсолютно всех к поступлению в вузы. А ориентация на воспитание гражданина, человека, умеющего работать с информацией, отсутствует. Исходя из этого, у детей теряется интерес к обучению как таковому. Потому что учиться ради баллов мало кому приятно и интересно. Более того, меня очень волнует проблема того, что дети продолжают делать домашние задания. В прошлом году ходили разговоры о том, что их отменят. Я считаю, что это нужно сделать обязательно. Потому что ребенок после прихода из школы вместо того, чтобы радоваться общению с близкими, несет все свои школьные проблемы в дом. Вот у меня дочь с мамой сидят до 11 вечера, выполняют домашние задания. То есть семейные вечера превращаются в продолжение школы. А я считаю, что школа обязана учить ребенка в то время, которое ей отведено, и без всякого домашнего задания отпустить домой. Чтобы ребенок там играл, развивался, занимался спортом, выполнял какие-то домашние дела, а не уроки. Это главные пороки современной школы — ЕГЭ и большое количество домашних заданий. Поэтому я одобряю намерения Васильевой возвратить в школу так называемую социальную, воспитательную составляющую, а не только образовательную.
«ПОНИМАЮ СВОЮ ДОЧЬ, КОГДА ТА НЕ ХОЧЕТ ИДТИ НА ЗАНЯТИЯ: НА 2 СЕНТЯБРЯ ИМ ПОСТАВИЛИ УЖЕ 9 (!) УРОКОВ»
Тимур Нагуманов — уполномоченный при президенте РТ по защите прав предпринимателей:
— Конечно, школа дала все. Для меня это был веселый и очень интересный период жизни, детства. Там прошло формирование нас как личностей, мы получали там основные базовые знания. Я сначала учился в специализированной французской школе, затем в физико-математической гимназии при КАИ. И физика, и математика мне очень нравились, я углубленно ими занимался с большим интересом. И школу свою я помню только с хорошей стороны. Были, наверное, какие-то и негативные моменты, но в памяти отложилось только хорошее, особенно помнится чувство, когда после школы мы перешагнули за институтский порог. Вот там уже резко началась взрослая жизнь, тебя никто не контролировал. Да, с одной стороны, эта была свобода, с другой — большая ответственность. А школа — это все же тот период, который дает, пожалуй, основные элементы формирования личности. Моя дочка только на этой неделе пошла в первый класс, и мне пока очень сложно говорить о качестве нынешнего образования, о его эффективности, об уровне подготовки, ЕГЭ и так далее. Эти темы у всех на слуху, и только ленивый не рассуждает на эту тему.
Айгуль Мирзаянова — PR-директор группы «Нэфис»:
— В школе я училась хорошо, но с того момента прониклась большой нелюбовью к муштре, обязаловке, дутым авторитетам и униформе. Всегда задевало, когда учителя унизительно относились к ученикам, отпускали оскорбительные комментарии, считая их менее полноценными, что ли. До сих пор помню учительницу, которая говорила: «Вот ты сначала отучись, поступи в институт, а потом высказывай тут свое мнение». Школа может уничтожить индивидуальность. Спасают люди, которые действительно вкладывают любовь в то, что делают: мне повезло, что в моей жизни была учительница литературы и русского языка Ольга Козлова, которая учила нас не зубрить, а думать, чувствовать произведения классиков и свободно выражать свои ощущения. У нее я себя чувствовала как на исповеди. Ей удавалось проявлять уважение к личности учеников и при этом не заигрывать с ними, добиваясь высоких результатов.
Благодаря тому, что я сменила три школы, получила также один из важных навыков в жизни — приспосабливаемость, умение быстро влиться в новую среду, новый коллектив. А больше, пожалуй, вспомнить пока нечего. Понимаю свою дочь, когда та не хочет идти на занятия: на 2 сентября им поставили уже 9 (!) уроков. Занятость колоссальная, уроки делаются по несколько часов ежедневно, нагрузка все растет. Мы также дополнительно занимаемся английским языком, на остальное времени, увы, не всегда хватает. Я не знаю, куда их готовят, может, в космонавты?
Игорь Сивов — руководитель аппарата исполкома Казани:
— Учился я в школе хорошо, на четверки и пятерки. И можно сказать, что школа дала мне все. Оттуда у меня все друзья, все знания, базовое знание английского языка, там мы научились писать, считать — всему. Что касается обучения моих детей, я бы ответил, что то, как их обучают сейчас и какие знания дают, пока этим я доволен. А реформы, дело может быть не в них даже, но что-то менять надо, это точно. Дети начинают забывать историю, как мы когда-то перестали считать в уме, на мой взгляд, это влияет на развитие маленького человека. По поводу нового министра образования, если человек в первые дни увольняет почти всех замов, я думаю, это говорит о том, что грядут большие изменения.
ОЛЬГУ ЮРЬЕВНУ Я ПОЗДРАВИЛ С НАЗНАЧЕНИЕМ НА ПОСТ МИНИСТРА, ОНА ТОЖЕ ЯВЛЯЕТСЯ МОИМ УЧИТЕЛЕМ»
Альбир Крганов — муфтий Москвы, Центрального региона России и Чувашии:
— Главное, что дала мне школа, — это воспитание. Наш класс был слаженный, были добрые отношения. Шыгырданская средняяя школа, которую я окончил, дала мне в жизни основные направления — это и справедливость, и честность, и доброжелательность. Мои дети учатся в Москве, их образованием я доволен. Но, говоря об образовании в селах, нужно поднять взаимоотношения ученика и учителя на новый уровень. Те взаимоотношения, которые были в советское время, и нынешние намного разнятся. Тогда учителя воспринимали свою деятельность как призвание, а сейчас молодые учителя это воспринимают как зарабатывание денег. Учитель должен быть уважаемым человеком. И в детях надо воспитывать уважение к учителям.
Ольгу Юрьевну [Васильеву] я поздравил с назначением на пост министра, она тоже является моим учителем. В академии госслужбы преподавала нам. Сейчас предложения Васильевой мне нравятся. Нужно, чтобы было единое поле образования в стране. Не приходить в восемь утра и уходить в два дня, а проводить классные часы, не как сейчас ради галочки, а чтобы больше души было. Больше идеологии должно быть, воспитывать патриотизм. От Ольги Васильевой жду отмены курса либерализации, который шел в системе образования, и думаю, что с Божьей помощью ей удастся восстановить и вернуть его в нужное русло. Чтобы ни говорили, но советская система образования имела много позитивного, и от всего отказываться, я думаю, было неправильно.
Разиль Валеев — председатель комитета Госсовета РТ по образованию, культуре, науке и национальным вопросам:
— Больше всего сегодня в Российской Федерации проводится реформ именно в сфере образования. Я думаю, что на них уходит слишком много времени у образовательных организаций, у учителей, у руководства. Пора бы уже, как говорится, успокоиться и заниматься основной работой в этой сфере. У нас уже достаточно законов, решений, программ, и необходимо заняться их реализацией. А вот у национальных школ есть огромная проблема, и как раз здесь, возможно, нужна реформа, — это сдача ЕГЭ на родном языке. Мы всегда ставили этот вопрос, требовали его решения, так как ученики национальных школ должны иметь право сдавать единый государственный экзамен на своем языке. Иначе здесь нет никакой логики, ведь они учатся на протяжении 11 лет на одном языке, а сдают на русском. Это противоречит и Конституции страны. В ней черным по белому написано, что каждый гражданин Российской Федерации имеет право получать образование на родном языке. А разве ЕГЭ — это не получение образования? Это самый ответственный момент. То, что министерство образования и науки страны приняло приказ о сдаче экзамена только на русском языке, противоречит этой статье. Вот здесь необходимо внести изменения. И нужно совершенствовать сам ЕГЭ, об этом сказала и новый министр образования России. Система образования в советские времена считалась лучшей во всем мире. И глава ведомства очень правильно сказала, что то, что было хорошее в советском образовании, надо вернуть обратно. Мне очень понравились эти ее высказывания.
Фаузия Байрамова — писательница, общественный деятель:
— Мне очень нравилось учиться в школе. В родной деревне окончила начальную, потом в соседнюю ходила — в восьмилетку. Было нелегко, дорог тогда не было. А среднюю школу я окончила в поселке Богатые Сабы. Несмотря на такие сложности, школу очень любила. Все три школы с теплотой вспоминаю. Даже запахи тетрадей были дороги. Всегда первой приходила в класс. Хорошо училась — на пятерки. У меня всего лишь одна четверка была — по русскому языку. Ведь тогда наши учителя и сами по-русски не очень хорошо знали. Школа дала мне многое: научила любить книгу, систематизировать знания, стремиться к цели. Очень благодарна и школе, и учителям.
Довольна ли я тем, как учат наших детей? Сейчас ведь время другое, от них требуют другое. Они должны знать технику, технологию. А у нас даже электричества не было, под керосинку учились. Я даже жалею современных детей, они оторваны от природы. Их из людей превращают в роботов. Я бы сделала их ближе к природе, друг другу, научила бы человечности. Главная проблема системы образования — чтобы ученики не были роботами. Могли размышлять, анализировать. Школа должна воспитывать человека, его лучшие качества. Реформы должны быть такого характера. Ольга Васильева, как женщина, должна сделать акцент на воспитании в учениках человечности. Я изучила ее научные работы, в них она увлекается историей, церковью. Если как ученый, то это хорошо, но если в качестве министра будет навязывать, думаю, это будет ошибкой. Шовинизм неприемлем для детей нерусской национальности. Если она будет ко всем религиям относиться одинаково, то и мы ее поддержим.
Айдар Шагимарданов — президент ассоциации предпринимателей-мусульман РФ:
— В школе я учился не очень хорошо — был троечником. Но школа дала мне прекрасную школу жизни, дала мне друзей. Воспоминания о ней замечательные. Я учился в специализированной английской школе. Там получил хорошие знания языка. Я очень доволен, как учат моих детей. Там, где они учатся, раньше была частная школа, теперь она государственная. Система образования в серьезных реформах, думаю, не нуждается, но корректировка в связи с изменением времени, технологий должна обязательно происходить. Чтобы не только в престижных школах у нас были интерактивные доски, современные новшества, а чтобы максимально старались для каждого ребенка в каждую простую школу внедрять эти новшества.
От нового министра Ольги Васильевой я жду отмены ЕГЭ. Потому что детишки должны не отвечать на тест, а сдавать письменно и устно экзамены. У каждого ребенка своя специфика, может быть, устно он сможет отвечать, а по ЕГЭ провалится. Есть ведь еще человеческий фактор. Нужно смотреть, как ребенок смотрит на мир, а система ЕГЭ не совсем объективно отражает знания.
Мансур Джалялетдин — имам мечети Аль-Марджани, ректор Казанского исламского колледжа:
— В школе я учился средне, как все. Она находилась в поселке Савиново, №38. Школа дала мне многое, обрел друзей, это была школа выживания. Мы, одноклассники, до сих пор встречаемся, общаемся. Я каждое 8 Марта поздравляю свою учительницу — классную руководительницу, она очень многое мне дала. Многим была как мама. Если сравнить то время и нынешнее, тогда больше уделялось внимания знаниям. Тогда политика государства была — воспитать патриотизм, любовь к родине через октябрятское, пионерское, комсомольское движение. Да и образование было сильнейшее. Когда я ездил учиться за границу, видел, что там среднее образование было намного слабее, чем у нас. Я до сих пор удивляюсь, куда исчезло то, что у нас было в то время. Тогда твердый троечник знал больше, чем современный отличник.
Раньше в одном классе учились разные слои населения. В одном классе могли учиться и дети директоров, и простых рабочих. Это сплачивало, все дружили между собой. На сегодняшний день появились школы, где одни «мажоры» учатся, туда не поступишь. Раньше же и из простой школы выходили люди. Например, бывший мэр Казани Камиль Исхаков учился у нас на Савинке. Сегодня все стремятся идти в вузы, после которых не могут найти работу. Как раньше надо сделать, нацеливать учеников на профтехучилища.
Мои дети давно окончили школу, знания давали неплохие, но по сравнению с нашим временем у нас было лучше. Больше внимания было и строгости, сейчас же какое-то безразличие идет — воспитания мало. Реформы просто необходимы среднему образованию. Ольге Васильевой нужно ЕГЭ отменить, ведь и у троечника должен быть шанс поступить в вуз. Чтобы не только ученик, угадавший вопросы ЕГЭ, мог продолжить образование, но все, подготовившись к экзамену. А так в целом нужно усилить образование. Сейчас дети неэрудированы, не знают даже части света — географию, историю. А ведь, как говорят у нас, у татар, да и в шариате это есть, у не знающего прошлого нет будущего.
«НЕГРАМОТНОСТЬ, НЕЗНАНИЕ РУССКОГО ЯЗЫКА ПРОСТО ФАНТАСТИЧЕСКОЕ»
Наиль Бикмуллин — директор Волжского завода строительных материалов Bikton:
— В школе я учился хорошо. Моя 14-я школа находилась в поселке Аметьево, скажем так, на отшибе. И она была хороша тем, что мы не жили в каменных джунглях, как многие сейчас, тогда у большинства были свои дома, дети в более естественных условиях жили, у нас была трудотерапия, свои огороды, сады. При этом мы успевали учиться, играть в хоккей и в футбол. И, наверное, у нас было более счастливое детство, чем сейчас. Сейчас дети живут практически в другом измерении, компьютер, компьютерные игры. А у нас игры больше были на свежем воздухе.
Конечно, разница не только в этом. Сейчас ко мне приходит на работу молодежь, которая элементарно не умеет грамотно писать. Например, поручив составить любой документ, после приходится редактировать или переписывать его самому. Уровень образования молодежи крайне низкий, все рассчитывают на компьютер. И даже технический уровень образования, когда люди приходят устраиваться инженерами, хотя это, наверное, уже касается высшей школы, тоже довольно-таки сомнительный. К сожалению, я должен это констатировать. А вот моим учителям русского языка и литературы, наверное, до сих пор не было бы за меня стыдно. За то, что меня научили грамотно излагать свои мысли и, что не менее важно, грамотно писать. Школу я окончил в 1973-м и даже сейчас с диктантом, думаю, люди моего поколения справились бы гораздо лучше.
Махмут Ганиев — директор Набережночелнинского института КФУ:
— Я учился в школе с большим удовольствием и окончил ее с золотой медалью. Это было еще в прошлом веке, с 1969 по 1979 годы. Мои дети уже окончили институты, а внуки пока в детском садике, но с проблемами среднего образования я, конечно, знаком. Больше всего претензий к методикам преподавания. Пару раз я лично брал учебники по математике и физике — люблю эти предметы — возможно, я рассуждаю субъективно, но мне кажется, что раньше они были методологически точнее и при этом доступнее. В советских учебниках все было понятно: сначала теория — потом задачка. Теперь подача материала расплывчата, и особенно неправильным мне кажется разнообразие учебников. ЕГЭ сдается по одному стандарту для всех, значит, и учебник должен быть единым. А то, что контингент стал слабее, — это, наверное, определяется не только методиками. Возможно, сами ребята послабее? Хотя всегда есть и сильные, и слабые ученики. Нельзя сказать, что с каждым годом уровень их подготовки снижается.
Думаю, все в стране понимают, в каком направлении двигаться. Не зря ведь в одном из первых выступлений Васильева заявила, что надо видоизменять и подготовку, и ЕГЭ. Тем не менее я не считаю ЕГЭ таким уж большим злом, в этом подходе есть много положительного. В первую очередь это принципы социального лифта и территориальной мобильности. Действительно, из любого уголка России ребенок сегодня может поступить в любой вуз, имеет выбор. Но проблем много — это и материальное обеспечение преподавательского состава, и ремонт учебных зданий, и лабораторное оборудование. Сегодня конечный результат работы школы оценивается по статистике ЕГЭ. Я считаю, что это неправильно. К примеру, физику традиционно тяжело сдать, и поэтому сейчас школьники иногда сами, а иногда под давлением учителей избегают этого предмета, чтобы школа не теряла баллы.
Рафгат Алтынбаев — экс-мэр Набережных Челнов:
— Я учился в Старокувакской средней школе Лениногорского района. Учился хорошо, четверки и пятерки, в основном пятерки. Это была деревенская школа, поэтому там все вместе: и учеба, и жизнь на селе, и работа по дому. Это мне очень много дало. В школе были уроки труда. И там мы изучали и металловедение, и столярное дело, вплоть до того, что вышивали. Это для жизни очень много дает в том плане, что человек уже приспособлен что-то делать сам. Я не говорю, что он там изобретает космические корабли или делает парусники. Но он уже к элементарной жизни приобщен. У нас были очень хорошие учителя. Я любил математику, физику. И я считаю, что мне это в жизни очень сильно помогло. Вообще, знание точных наук — это положительно влияет даже на политику. Тем, как ныне учат, я, конечно, недоволен. Потому что нет той системы, которая была во времена Советского Союза. Школа на сегодняшний день выстроена так, что нет поэтапности. Этого очень не хватает. Зато есть не очень хорошее прыгание с одной темы на другую, можно так сказать. А вот комплексности, понимания проблем, решения тех или иных задач — сегодня дети не умеют этого делать.
Я несколько раз читал интервью с Ольгой Васильевой, и общероссийское родительское собрание она провела. Я бы сказал, что начинает она несколько робко, но посылы хорошие. Во-первых, это то, чего родители хотят: она настроена на то, чтобы обучать детей каким-то навыкам труда. Она это уже декларировала, и я надеюсь, что это будет претворено в жизнь. Второе: она сказала, что, как я уже говорил, в школах нет системы, когда познания пополняются поэтапно. И третье: как я понял, она сторонник сдачи нормальных устных экзаменов по серьезным предметам. Я считаю, что те изменения, которые она намерена ввести в ЕГЭ, очень правильные.
Мария Горшунова — генеральный директор ООО «ПКФ «Майдан»:
— Последняя моя школа, а я их поменяла несколько, был 131-й физико-математический лицей. Она мне дала, можно сказать, все: жизненный старт, умения учиться в университете, сначала на мехмате, потом на ВМК, умение мыслить логически, социализироваться в любом коллективе, это мое все. Сына мы выучили давно, и он не застал ЕГЭ. Но нынешний общий уровень образования мне категорически не нравится. Сужу я это по тому, кто приходит ко мне на работу. Во-первых, неграмотность, незнание русского языка просто фантастическое. Во-вторых, у них нет системности ни в знаниях, ни в поведении. То есть информация не укладывается в их головах так, как надо, они очень поверхностные. Так, как в нас, в них знания не вкладывали. А когда они не вложены, человек не может двигаться дальше, не может самообразовываться в течение жизни. Поэтому они как-то поздно все взрослеют. Странное поколение.
Что касается главной проблемы сегодняшнего образования, мне кажется, было бы неплохо, если бы обратили внимание на то, что было 30 лет назад с нашей системой образования. Как я уже говорила, она сейчас более поверхностная, схематичная и менее ориентирована на какой-то определенный вид занятий. Понемногу ни о чем — я бы назвала это так. И от нового министра образования России я жду изменений как раз в этих вопросах.
Энже Ахметшина — декан факультета психологии, кандидат психологических наук Казанского инновационного университета (Нижнекамский филиал ИЭУиП):
— Я хочу от нового министра, чтобы мы не смотрели слепо на Запад, а использовали в своем развитии исторический опыт России, советского образования, применяли то новое, перспективное, что есть, но опять-таки с учетом российской реальности и российской действительности. Каждый раз, когда у нас меняется министр образования, мы, педагоги, начинаем надеяться на позитивные перемены, на то, что теперь, может быть, государственные решения будут хоть как-то опираться на мнение тех, кто стоит у классной доски и работает в студенческой аудитории. Об учителе в реформаторском ажиотаже думали меньше всего. Да, иногда проблески заботы об учителе были, но в целом они не решили всего комплекса его проблем. А решать их нужно, причем незамедлительно.
Чего я жду от нового министра образования? В первую очередь честного и открытого анализа последствий реформ возрождения, уважительного отношения к традиции нашего образования, усиления внимания к содержанию образования, а не к формальным технологиям. Жду, наконец, внятного ответа на вопрос: чему и зачем учить, изменения отношения к учителю, возвращения уважения к профессионализму, то есть к знанию предмета и владению методикой его преподавания, снижения отчетной нагрузки и бессмысленных внешних требований к труду учителя.
|
Фурсов Андрей Ильич – русский историк, обществовед, публицист, социолог.
0
